Обычная. Можно даже сказать, ничем не примечательная… Вот Йожка – та вырастет настоящей красоткой! Светлые, почти белые кудри, голубые глаза, длинные ресницы, при определенном освещении бросающие тени на щеки, крохотная родинка над пухлыми губками – все говорит о том, что хороша она будет необычайно!..
А я? Русоголовая, зеленоглазая, как мавка… Ну ладно, может и не как мавка, как ундина, один песиглавец. Одно достоинство во мне – статный рост, да и то, на мой взгляд, спорное достоинство… По сравнению с селянскими девками всегда себя дылдой ощущала. Как-то не замечала я особо пристального внимания селянских парней – о чем я чародею и сообщила.
– Так ведь, сударыня Хессения, не забывайте, из какого вы Дома, – сообщил он.
А это при чем здесь?
– А при том, что только попробовал бы кто на вас посмотреть не с теми мыслями, старшая Йагиня взглядом бы испепелила.
Это да. Это бабуля может.
– Да и сдержанную, утонченную красоту простите, обычный селянин не заметит. Может, мимо и не пройдет, заглядится, а только куда вас пристроить в жизни своей – непонятно. Вы уж извините, но представить вас метущей деревянную избу и чесущей пряжу за лучиной, а тем паче разделывающей для фаршировки поросенка, я не в состоянии!
– Вы хотите сказать…
Я уже собиралась ему сказать, что разговор наш заходит в совсем уж неприличное русло, не пристало девице с мужчиной такие вопросы обсуждать, как он меня перебил:
– Я хочу сказать, что красота ваша исключительна, сударыня Хессения, и трогает сердце очень глубоко, как красота и нежность хрупкого эдельвейса или болотной кувшинки по сравнению с изысканностью розы и пышностью пиона.
Я сердито дернула плечом. Эдельвейс, значит. Кувшинка, значит. Болотная. По сравнению с розами и пионами. Понятненько. Ясное дело, он просто идиот. Или зубы заговаривает. Знает гад, на что надавить. Вражина.
– Сударь, мне неприятна эта тема, может, сменим ее?!
– Вы, сударыня, хотели в лавку готового платья зайти.
– Так может, вы за это время в гостиницу наведаетесь? – ответила ему в тон.
– Ну, вы же помните, что почтенным Йагиням я обещал ни на шаг не отходить от их внучки. Так что в гостиницу вместе пойдем, потом в лавку, а потом только на выезд.
– Да, вы уж не задерживайтесь, – прервал наш диалог перед воротами Штольграда непонятно откуда взявшийся коловертыш, – Не по нутру мне города. Да и сами меньше начудите.
– Ой, ты здесь! – обрадовалась я.
– А где мне еще быть, – злобно пробурчал бесенок, наградив меня сердитым взглядом, пробормотал про себя очередное ругательство, понятно, в наш адрес, а потом сплюнул, – Глаза бы мои вас не видели!
Ну что с ним делать? Настроение у меня, и без того весьма спорное, упало совсем.
***
Но все-таки дело прежде всего. Поэтому надо брать себя в руки и идти в город. Договорились, что коловертыш будет с нами, только для всех он будет оставаться невидимым. А мне нужно замаскировать свою внешность – меня многие знают здесь, не раз я с бабулями приезжала на праздники и в лавки. Попробовала поэкспериментировать с личинами – обернулась к чародею, чтобы посмотреть на его реакцию – просто слегка исказила черты лица, но общий образ стал неузнаваемым.
– Неплохо, – согласился чародей, – Но нам нужно отвлечь внимание по максимуму, поэтому сделаем немного иначе, – он провел рукой у моего лица, и взглянув в зеркало, я вздрогнула: на меня смотрела ярко-рыжая девушка, с каштановыми бровями и ресницами, с россыпью веснушек на белой коже, – Пусть мою спутницу запомнят именно такой, – сказал сударь Лиодор, – Совершенно непохожей на вас.
Я изумленно опустила взгляд ниже и обнаружила – какой стыд! – проклятый чародей прибавил мне пару размеров в груди и несколько в талии и бедрах.
– Сударыня Хессения, успокойтесь! Так нужно для дела! Покинем Штольград и вернем все на свои места.
– Как вы прикажете мне платье в дорогу покупать? Это же только личина! Продавец сразу заподозрит неладное, когда у него мои размеры на глаз и на измерительной тесьме не совпадут!
– Хм… – видно, что об этом он не подумал, – Ладно, тогда вашу личину подправим как раз перед походом в лавку, и сразу после нее, пусть большинство думает, что чародея видели в Штольграде с некой рыжей, пышнотелой девицей.
Вот оно значит, какие ему нравятся! А еще про красоту эдельвейса плел. Нахал!
В гостинице нас ждал сюрприз. Точнее не нас, а чародея. Я осталась в небольшой кофейне через дорогу, безапелляционно заявив, что в нумер гостиницы к мужчине никогда и ни за что не поднимусь, и плевать я хотела на все его обещания бабулям. Я им тоже много чего обещала, если что. Честь свою блюсти и о доброй репутации заботиться. И что, что на мне личина?! Сама-то я знаю, что это я, и не надо так на меня смотреть!
Не дожидаясь очередных возражений Дарнийского оборотня, с милой улыбкой опрокинула ему на брюки чашку горячего, ароматного кофею, и на прощанье помахала ручкой, мол, буду ждать.
Попросила еще кофею и шоколадного торта, и эклеров, и корзиночек, и творожный пирог с маком в дорогу завернуть. Хозяин разулыбался, еще бы, подумал небось, что пышнотелая рыжая девица сама все это богатство схомячить изволит. И ведь не ошибся. То есть ошибся, конечно, но только я почти все коловертышу скормила. Он сидел на соседнем стуле, для всех остальных невидимый. Я его спиной прикрывала – ну чтобы не казалось со стороны, что кулинарные изыски сами собой исчезают в воздухе. Со мной коловертыш по-прежнему разговаривал сквозь зубы, чародея вообще игнорировал, но угощение принимал не без удовольствия. И на том спасибо.
Так вот, сюрприз. В общем, не зря чародей настоял, чтобы внешность мне кардинальным образом изменить. Потому как на репутации молодого человека променад в компании посторонней девушки, не невесты, никак не отразится, к тому же чародеям больше позволено, чем обычным людям, а вот для барышни – позорное клеймо на репутации.
Но дело даже не в этом.
Женка главы-то, как оказалось, с песиглавцем каким-то все ж таки сбежала! По крайней мере, видели ее на выходе из города вместе с ним, а означать это могло только одно.
Эх, Малена, Малена! Не послушалась меня, точнее бабулю Стефу! Бросила сынишку от нелюбимого мужа, сбежала к вольной жизни…
Глава, говорят, от такого известия разумом помутился – он же только приехал, разыскал для женки любой крем тот самый, который просила, да еще гостинцев понавез… Не успел до дому доехать, как уже почувствовал на себе массу сочувствующих, и при этом очень хитрых и любопытных взглядов. А как домой зашел – обомлел. Вся прислуга на коленях стоит, умоляют пощадить, помиловать. Мужик, грешным делом, подумал, что с женкой или сынишкой худое что приключилось. А когда разобрался, что оба живы-здоровы, только вот ее уже сутки как дома нету, некоторое облегчение даже испытал. А потом осел – хорошо догадались стул пододвинуть, и с тех пор ни на что больше не реагирует. Смотрит в одну точку, и молчит…
Все это сударь Лиодор рассказывал мне по пути к дому главы. Едва лишь услышав, что с мужиком беда приключилась, тут же вытащила чародея из-за столика, куда он вернулся со своим багажом, и потащила к выходу.
Облопавшийся коловертыш злобно сверкнул на меня глазами, ведь один крохотный эклер остался недоеденным, а я быстро расстегнула саквояж чародея, бесенок проворно в него запрыгнул, а я сунула туда ему пирожное. И те маковые пироги, что с собой завернули нам, заодно.
Про выражение лица наследного герцога рассказывать лучше не буду: он оказался возмущен моей наглостью сверх всякой меры, но я настояла на том, что об этом мы позже поговорим, а сейчас главное – главу спасти. По всему видать, хороший мужик, а симптомы у его внезапно случившегося заболевания весьма тревожные. Сомневаюсь я что-то, что это помешательство. Что поделаешь – дар волшбы жизни так просто мимо недужного пройти не позволит.
*
Все оказалось точь-в-точь, как рассказывали люди, и как передал мне чародей. К слову, ему бы тоже личина не помешала, потому как кто давеча целую роту песиглавцев с собой в Штольград привел? То-то и оно. В лицо княжескому чародею сказать никто ничего не посмеет, а вот оставаться сейчас здесь нежелательно. Не посмотрят, что боевик, а какую-нибудь подлянку устроить попытаются. Чтоб неповадно было сюда песиглавцев ротами водить, да честных женок с дома сманивать. Правда, к женке главы этот эпитет не подходил, ну так и не знал никто про прошлый ее позор. А пожалуй, и к лучшему.
Не обращая внимания на возмущенный взгляд лакея, или кто он там главе-то – мужик этот в ливрее, на охи, ахи и шепот горничных за спиной, сударь Лиодор решительно направился в покои, где находится глава. Я скромно следую за ним. Так договорились: он опытный княжеский чародей и пришел попробовать спасти главу, а я так, прогуляться вышла.